Еженедельник «Дело», 4 февраля 2008
http://www.idelo.ru/496/19.html
И ПРИРОДНАЯ МОЯ ЗЛОСТЬ
В колонке «Полцарства за царя» («Дело», 14 января) Дмитрий Травин, анализируя результаты социологических опросов, связанных с предстоящим избранием Дмитрия Медведева, приходит к выводу «о видении мира, свойственном, скорее, традиционному монархическому менталитету, чем менталитету современному». Вспомнилось, как проникновенно, как по-отечески покровительственно сразу после осознания своей победы в 2003 году говорил Жириновский лидерам СПС, что они не понимают Россию, которой нужна не парламентская демократия, а фактическая монархия. «Царь им нужен, царь, как вы не понимаете!»
Понимаем мы, Владимир Вольфович, понимаем, вот только говорить о менталитете для аналитика – занятие рискованное. И дело даже не в том, что боишься окрика «как это ты про свой народ смеешь такое говорить?» Себя лично куда относить – к народу или как – вот в чем проблема.
Дмитрий Травин высказывает мысль о том, что царя мы хотим не ради его плетки, а видя в нем защитника и благодетеля. Это, может быть, и правильно, но недостаточно, как мне кажется. Ведь это только симптомы, но не диагноз. Какие свойства характера народа определяют его поведение?
Посмотрите, как у нас проходят выборы в самом низшем звене – на уровне муниципалитетов. В моем пригородном округе все, можно сказать, друг друга знают. И именно по этой причине на выборы не ходят. Однажды, чтобы обеспечить явку, решили объединить муниципальные выборы с региональными, так я сам видел, как избиратель муниципальный бюллетень с яростью порвал в клочки: «А этих бездельников нам не надо!» Помню, однажды был среди кандидатов человек, можно сказать, без изъянов. Возраст, образование, политический опыт, репутация – всё было на месте. И жил здесь двадцать лет, и альтруистические поступки за ним числились. Но стали про него распространять небылицы, которые и опровергать-то было смешно – всё на виду. А поверили. И избрали человека со стороны, о котором прежде не слышали. Вообще, замечал эту тенденцию – избирать людей со стороны, как-то отдаленных. Но не тех, кто живет в соседнем доме. «Нет пророка в своем отечестве» - это благопристойное определение людского порока, попросту именуемого злобностью. Злобный у нас народ. И не только в квартирном вопросе дело. Часто хочется сказать, что это генетическое свойство, но одергиваешь себя: этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Это только культурой определяется, а культурные процессы идут медленно. И ведь правда: сейчас ведь нет диких драк поселок на поселок, какие я видел в послевоенные годы. Но иногда кажется, что культурным воспитанием злоба только внутрь загоняется, но не исчезает. Злоба – скалярная величина, она потенциальна, она имеет свойство накапливаться. Живешь с человеком рядом, всё ничего, но вдруг по пьянке как прорвется… И выльется на того, кто рядом оказался.
Если вместе собираются достаточно злобные люди, их злоба суммируется. Когда скапливается критическая масса, то любой коллектив превращается в толпу. Толпа всегда злобна и деструктивна. А если в партию сгрудились малые… За всю новейшую историю в России был только один лидер партии, которого только извращенец мог назвать злобным. Его так и хотелось назвать Вини-Пухом. Но дали ему другие прозвища, оклеветали, и партия его растаяла. Наверное, доброта, в отличие от злобы, не суммируется. Впрочем, знаю людей, которые ходят в филармонию не столько из любви к музыке, сколько для приобщения к атмосфере доброты.
Когда разговор о политике приводит к рассуждениям о добре и зле, сегодняшние политологи морщатся и отворачиваются. Считается, что эта тема должна проходить, так сказать, по духовному ведомству. Но что же делать, если наша Церковь не сумела за отведенный ей срок (всего тысяча лет в отличие от двух тысяч в Европе) справиться с задачей завершения христианизации? Придется нам, постхристианам, этим заниматься. Ибо, как сказал великий Гегель, народ, имеющий плохое понятие о Боге, имеет и плохое государство, плохое правительство, плохие законы.
P.S. А плетку-то царскую избиратель очень даже уважает. Надеется, что ею перепорют всех соседей, а его не тронут.