Преодолеть самообольщение

I. СТРАНА ВЫСОКОЙ КУЛЬТУРЫ?

Послушаешь, что говорят о нас, русских, наши гости из-за рубежа (не в твоих личных контактах, а в газетах и по телевидению), – наполняешься гордостью. Мы и талантливые, мы и умные, глубокие, духовно одаренные. Это мы такую культуру создали, что у нас не грех поучиться любому европейцу, не говоря об американце и японце.

Действительно, наша культура в ее высших проявлениях - это, возможно, единственное, чем Россия может гордиться. Произведения и имена наших гениальных мастеров признаны во всем мире.

Но беда в том, что владеет истинной российской культурой лишь тончайший слой общества. Оглянитесь вокруг, послушайте разговоры в транспорте, поезжайте в глубинку, прислушайтесь к абсолютному и подавляющему большинству. Где язык Пушкина, Толстого, Бунина, Набокова, Астафьева? Где логика, где знание природы, где историческое мышление? О социальной и политической культуре и говорить не приходится. Культура отсутствует в общении, естественные группы людей объединяют в громадном большинстве не высокие идеалы, а примитивные мифы, злословие, пошлость, цинизм.

В чем причина? Неужели бескультурье - генетическое свойство?

Нет, разумеется. Конечно, массовые репрессии коммунистической эпохи, когда во всех слоях общества вырезали самых достойных, сказались на генофонде народа, но его силы все же неисчерпаемы. Следовательно, причины лежат в воспитании и образовании.

Для того, чтобы больное общество выздоровело, нужно, чтобы оно нашло в себе силы коренным образом изменить систему образования и воспитания. В чем бы ни состояла реформа образования, она потребует средств. И здесь сегодня образуется порочный круг: больное общество предпочитает репродуцировать молодое поколение, подобное себе. Конкретно это выражается в том, что даже самые демократические представительные органы при обсуждении бюджета на первые места ставят милицию, пенсии, зарплату, транспорт и прочее. Для образования, тем более для резкого увеличения ассигнований на него, денег не хватает.

Необходимо напомнить о человеческом инстинкте: мать сама умрет с голоду, но ребенка накормит. Ограничивая сейчас средства на образование и воспитание, мы обрекаем своих детей и внуков на новые страдания.

Но существо дела не исчерпывается финансированием. Российская система образования имеет как минимум два глубинных порока: элитарность и атеистичность.

II. ЭЛИТАРНОСТЬ

Государственные школьные учебные программы по объему и глубине таковы, что усвоивший курс обучения молодой человек должен быть очень образованным человеком. В действительности же подавляющее большинство не усваивает и сотой части стандартного учебного курса.

Где-то в пятом-шестом классе ребенок перестает понимать кое-что в математике. День за днем непонимание растет, у ребенка возникает комплекс неполноценности, он стыдится признаться в непонимании, ищет возможность скрыть свое отставание и чаще всего находит его: списывание, уклонение от ответов, другие маленькие хитрости. Это отношение переходит на другие учебные дисциплины. Учителя смотрят на это сквозь пальцы: останавливаться нельзя, учебный план подгоняет. Ребенок начисто исключается из учебного процесса и до получения "троечного" аттестата зрелости просто отбывает в школе время, а голова его при этом занята отнюдь не безобидными вещами.

Престиж школы, престиж учителя меряется по числу выпускников, поступивших в высшие учебные заведения. Но никто не предъявляет претензии школе за количество ее бывших учеников, ставших преступниками и алкоголиками.

Трагедия в том, что описанный процесс типичен, имеет массовый характер. Можно спорить о цифрах, но само бескультурье общества является неопровержимым доказательством порочности нашего образования.

По настоящему усваивает программу лишь очень небольшая часть школьников, которая выигрывает олимпиады, поступает в университеты, вливается в ряды интеллигенции. Вот здесь-то и закладывается пресловутая российская пропасть между народом и интеллигенцией.

Конечно, интеллектуальная элита существует в любом обществе, но в развитом обществе границы между образованной и малообразованной частью населения размыты, в России же - все или ничего. ( В математике этому соответствуют гладкая вероятностная функция с одной стороны и ступенчатая с другой). Трагичным является именно чрезвычайно низкий уровень образованности и неготовность к самостоятельной жизни "среднего" выпускника школы. В Дании девятиклассники базовой муниципальной школы решают простые с нашей точки зрения задачи, но зато их решают все ученики.

III. ЧТО ДЕЛАТЬ?

Ядром реформы образования должно стать снижение стандарта обязательного образования, как ни парадоксально это звучит. Необходимо сделать обязательное образование доступным для всех, сделать так, чтобы молодой человек, получивший базовое образование, имел знания, необходимые в жизни, имел практические навыки деятельности. Необходимо, чтобы государственная школа несла ответственность за соответствие знаний и навыков каждого своего ученика образовательному стандарту.

Не обернется ли снижение образовательного стандарта утратой методик интенсивного обучения, потерей талантов, вообще оглуплением? Никто не призывает вовсе отказываться от накопленного опыта. Проблема одаренных детей, для которых усвоение стандарта - слишком легкая задача, решается достаточно просто: существуют гимназии, существуют частные школы, требуется лишь разработать и внедрить систему именных стипендий для одаренных детей. Накоплен и достаточный опыт дифференцированного обучения в одной школе, здесь проблема упирается лишь в финансирование.

IV. АТЕИЗМ.

Хотя прямая атеистическая пропаганда уже не практикуется, остались атеистичными по существу учебные программы, остались учителя-атеисты. Атеизм считается нормой, религия - чужеродным излишеством, причудой. О равноправии религии и атеизма в образовании не идет речь, поскольку религиозное миросозерцание попросту не рассматривается.

Долг государственной школы перед ребенком, молодым человеком состоит в том, чтобы предоставить ему свободу выбора в самом главном жизненном вопросе - верить или не верить в Бога. А для этого он должен иметь соответствующие знания. Когда семнадцатилетний выпускник школы не знает о том, что произошло две тысячи лет назад в Иерусалиме - это не только его трагедия, это трагедия общества.

Конституция России устанавливает светский характер образования, и это совершенно правильно. Но беда в том, что это требование совершенно неправильно понимается. Светское образование не есть атеистическое образование. Светскость касается лишь манеры, способа, но не содержания. Допустимо и необходимо светское религиозное образование в государственных школах, исключающее на уроках молитвы, таинства и обряды, не посягающее на свободу вероисповедания.

Следует оспорить мнение некоторых деятелей Церкви, считающих, что преподавание религиозных дисциплин является прерогативой священнослужителей. Во-первых, священнику весьма затруднительно вести преподавание в светском духе. Для преподавания же в духе веры в государственной школе необходимы предварительные сложные процедуры получения согласия от всех родителей, формирование специальных учебных групп. Во-вторых, число священнослужителей сегодня и в ближайшей перспективе явно недостаточно даже для осуществления прямых задач Церкви: богослужения и преподавания в воскресных школах. Если Церковь станет в оппозицию к светскому религиозному образованию, то религиозное просвещение России затянется на многие десятки лет.

Сегодня нужны совместные усилия Церкви и высших учебных заведений для подготовки педагогов, которые смогут преподавать христианское вероучение в государственных школах. Нужна сеть богословских институтов, выпускники которых смогли бы работать не только педагогами, но также журналистами и служащими в структурах власти, отвечающих за отношения государства и Церкви. Российское общество страдает от того, что сегодня этим занимаются люди, не имеющие должной подготовки.

Нужна государственная программа религиозного просвещения. Этого требует долг государства перед Церковью. Это диктует и чисто прагматическое понимание целительности религиозного просвещения.

Новому поколению российских христиан суждено привнести в Церковь сознательность и широту убеждений, свободу от суеверий, национальных и конфессиональных предрассудков. Они откроют нашу Церковь одновременно и современной культуре, и опыту мирового христианства.

V. ХРЕСТОМАТИИ

Коммунистический режим отбирал из предшествующей культуры только то, что могло его как-то оправдать. Его устраивало негативное отношение писателей к крепостному праву, к самодержавию, вообще вся критика существовавшего до революции общественного строя. Соответственно, все позитивное, что отражали писатели в своем творчестве, не включалось в хрестоматии. А главное - удаляли и скрывали от народа все, относящееся к христианству. Нужно ревизовать то наследие, которое находится в нашем культурном обиходе. Мы не имели доступа ко многим сочинениям даже наших классиков, не говоря о тех писателях, которых прежде именовали реакционными.

Лишь очень узкий круг знаком с диалогом Пушкина и Чаадаева, давшим начало русской религиозной философии.

Мы восторгаемся сыноубийцей Тарасом Бульбой, для которого “нет уз святее товарищества” и почти ничего не знаем о мучительных религиозных переживаниях Гоголя.

Религиозные и философские искания Толстого и Достоевского знакомы нам только приблизительно, поскольку, например, такие важнейшие трактаты как “В чем моя вера?” и “Что такое искусство” были недоступны широкому читателю.

Сколько нравственных и интеллектуальных усилий потребуется нам, чтобы переосмыслить пути и судьбы деятелей культуры советского времени от Блока, Горького, Маяковского, Есенина до ныне здравствующих Солженицына, Вознесенского, Распутина, Айтматова, с любовью воспринять их прекрасные достижения и трагические заблуждения.

Здесь, впрочем, существует опасность иной крайности: не впасть бы нам в грех поспешной политизации, приговаривая художников к второразрядности за "родимые пятна социализма". Да и чисто по-человечески, - надо быть благодарными тем художникам, которые - в меру своего таланта - помогали нам жить, будили в нас добрые чувства, учили состраданию, давали надежду.

Новая иерархия ценностей уже устанавливается. Не нужно делать вид, что эта иерархия - дело сугубо индивидуальное. Нет, существует общественное сознание, а оно зависит от людей, от тех, кто задает тон критическим статьям, все еще определяет тиражи, расписывает телевизионное время, составляет учебные программы. От этих людей зависит духовная пища нации и ее нравственное здоровье на ближайшие десятилетия и дальше.

Ревизия культурного наследия должна в итоге коснуться школьных программ, содержания хрестоматий. И это не узкая ведомственная задача. Хрестоматийное - это то, что изучается в школах, это тот минимум, который должен знать каждый согласно государственному стандарту образования. Произведения, изучаемые в школе - это база, на которой строится культура каждого человека. Хрестоматийные понятия - своеобразный пароль в общении людей одной культуры.

Нашей культуре предстоит вспомнить свое христианское происхождение - как непосредственно от православия, так и через влияние западного христианства. И уже на этой базе предстоит осмыслить и либо принять, либо отвергнуть новейшие влияния, в изобилии предлагаемые всемирным информационным полем.

Еще и еще раз приходится говорить, что возвращение к христианским основам, к религиозным истокам культуры не означает отказа от достижений гуманизма. Напротив, это спиралеобразное движение вверх, к новой стадии развития, где научная мысль сочетается с религиозным миросозерцанием, где свобода сочетается с ответственностью, где есть Путь, Истина и Жизнь.

Сегодня все это приходится доказывать. Сегодня слишком многие не находят в себе сил преодолеть приобретенный в атеистическом детстве стереотип, по которому для образованного человека вера постыдна. И именно эти люди сегодня формируют телевизионные программы, газетные полосы, организуют массовые "культурные мероприятия". Мы вправе рассчитывать, что деятели культуры первыми преодолеют упомянутый стереотип, тем более, что часть из них сделала это еще в "застойные" годы, когда для этого требовалось изрядное мужество.

Георгий Трубников, Санкт-Петербург

«Русская мысль» №4237 – 17 сент. 1998

Главная страница