«Петербургский Час пик», 18
января 2006г.
Омут парламентаризма
Георгий ТРУБНИКОВ,
руководитель центра «Христианская демократия»
Правительственный
кризис – дело вообще-то для демократических стран заурядное. Конечно, за ним
всегда стоят какие-то проблемы, с которыми не справилось правительство, но
государственность при этом остается незыблемой. Собственно, демократические
институты для того и изобретены, чтобы справляться с социальными,
экономическими и политическими проблемами, предварительно разделив их. Но при известии о начале
нынешнего кризиса в Украине что-то ёкнуло в груди, и не у меня одного, как
выяснилось. Почему-то вспомнилась Москва 1993 года. Слова произносятся те же
самые: «противостояние президента и парламента», «старая Конституция, новая Конституция»,
«референдум».
1993
год разделил наше общество, точнее, активную его часть, на долгие годы. В
прошедшем году встретились в Мариинском дворце депутаты того легендарного
Ленсовета, который был распущен в конце 1993-го указом Ельцина с подачи
Собчака. Пятнадцать лет прошло, пора бы, вроде, забыть прежние разногласия,
отдать должное тому общему делу, которому служили, порадоваться тому, что
осуществилось. И всё это было на встрече, и была теплота, но каждый раз заново
вставала стена отчуждения, стоило кому-то заговорить об октябре 1993-го. Когда
слышишь «расстрел парламента», то ясно, что это говорит либо тот, для которого
октябрь-93 был еще одной после августа-91 надеждой вернуться в тоталитаризм,
либо тот, для которого парламент (и, чаще всего, личная причастность к
какому-то выборному органу) есть единственное воплощение демократии. И еще,
конечно, те, кто просто ненавидит Ельцина, по какой-то причине или без причины,
таких тоже достаточно. А другие видят в выстрелах из танковых пушек по верхним
этажам Белого дома прискорбную, но вынужденную меру подавления бунта –
бессмысленного и беспощадного. (Кстати, более изящными способами наши военные
до сих пор, судя хотя бы по Беслану, не владеют). У грешного автора этих строк
тоже в те времена был объект трудно подавляемой ненависти. Изощренный демагог,
он выглядел карликом по сравнению со своим могучим соперником, и это лишь
разжигало его неимоверное и плохо скрываемое тщеславие, неистовое властолюбие. Не
опереточный Руцкой, а именно Руслан Имранович Хасбулатов был истинной и
неизбежной альтернативой Ельцину. И обличителей «расстрела парламента» на самом
деле нужно величать хасбулатовцами.
Это
только позже стало понятно, какую историческую задачу решала Россия в 1993-м
году. Пройдут годы, забудутся хасбулатовы, руцкие, макашовы, константиновы,
развязавшие кровавый бунт. И совершенно справедливо скажут, что в том году
происходила политическая борьба при выборе формы государственного правления.
И победили сторонники президентской
формы правления, что было установлено 12 декабря принятием Конституции России.
Ельцин понимал, что в России
сегодня нельзя делать ставку на парламентаризм, и добился закрепления в
Конституции президентской формы правления. Больное общество может избрать
здорового президента, но парламент всегда будет таким же больным. Внедрить эту
мысль в сознание даже мыслящей части общества было тем более трудно, что
популисты сразу же обвинили Ельцина в узурпации власти, нарушении гнилой
коммунистической Конституции РСФСР. Лишь сейчас (и очень немногие) начинают
понимать, что трагические события осени 1993 года спасли Россию от полной
катастрофы.
Все годы своего правления Ельцин вынужден был противостоять парламенту – не просто оппозиционному, но откровенно враждебному. Взяв на себя огромную ответственность, Ельцин сумел осуществить основные составляющие реформы. Возможности политика ограничены. Никакими принимаемыми указами и персональными назначениями невозможно резко ускорить предопределенный темп. Осуществиться может только то, что находится в соответствии с общественным сознанием. Правильно оценивать общественное сознание и быть всего на полшага впереди его – вот истинный талант политика такого масштаба. Этим талантом первый российский президент несомненно обладал.
Да, президентской форме правления присущ риск. От того, кому персонально отдаст предпочтение большинство избирателей, зависит слишком многое. Мы колоссально рисковали летом 1996 года. Страшно представить себе, что бы произошло, если бы победил Зюганов. Дело не в том, насколько страшен он сам по себе, а в том, что вокруг него сплотились реваншисты, которые ввергли бы страну в еще больший хаос.
Да, президентская форма правления имеет крен в сторону авторитарности. Но это компенсируется относительной устойчивостью, возможностями преодоления политических тупиков, доступностью для населения усвоения направления деятельности государственной власти, и, главное, личной ответственностью, в противоположность размытой коллективной ответственности парламента.
Сегодня, когда очень многие называют нынешний режим не только авторитарным, но и диктаторским, некоторые политологи вновь заговорили о желательности перехода к парламентской форме правления. Может быть, пришло время? Чтобы ответить на этот вопрос, стоит лишь посмотреть на наш парламент. А ведь парламент сформирует правительство, подобное себе. Людям типа Кудрина, Грефа и Фурсенко там места не найдется. Нет, вначале нужно научиться избирать парламент. Пропорциональная партийная система, по которой нам еще только предстоит избирать, будет хорошей школой. Вот только 7%-ный барьер может загубить всё дело. Как вернуть в парламент либералов – это главная наша политическая проблема. До ее решения говорить о парламентской форме правления просто преступно.
Мы
начали разговор с Украины. Вопрос о том, какие конституционные нормы действуют
в данный момент в Украине, достаточно запутан: частично вступили в силу и
действуют поправки к Конституции. В то же время в целом действует старая Конституция
и старая система, которая до выборов сохраняет Украину президентской, а не
парламентско-президентской республикой. Так что у Ющенко есть возможности
каким-то образом маневрировать. И год сейчас не 1993-й, и страна не та. Жалко
будет Украину, если она утонет в омуте безудержного незрелого парламентаризма.