МЫ НЕ ПОСТРОИЛИ СВОЕГО ХРАМА

Самый точный диагноз ставят поэты. Великий Вознесенский сказал уже в 1997-м году:

Здесь всё точно – и конкретное (о лужковском восстановлении храма Христа Спасителя и о моем восстановлении храма в Усть-Ижоре) и высокая метафора: мы не сделали Россию безбожную Россией христианской.

"Мы живем в больном обществе", "Россия больна" - эти утверждения слышатся все чаще. Однако практически никто не осмеливается произнести диагноз, поскольку придется констатировать, что болезнь поразила не только и не столько государство и экономику, но сам народ. Народопоклонничество как форма идолопоклонничества - главное препятствие для честного и мужественного самодиагноза.

Темпы реформ, эффективность новых экономических и политических моделей, успехи в развитии - все это в огромной мере определяется состоянием самого общества - его менталитетом, его сознанием. Ни германская, ни шведская, ни латиноамериканская, ни корейская модели не могут быть органично и целиком восприняты в России. Честный взгляд обязывает назвать среди характерных черт российского менталитета целый ряд мало привлекательных свойств.

- Самообольщение и неготовность к покаянию.

- Тенденция обвинять в своих бедах внешние силы.

- Преклонение перед властью и одновременная ненависть к ней.

- Иррационализм как альтернатива образованности.

- Зависть к богатству и провозглашаемое равенство в бедности.

Основной вклад в такой менталитет внесла коммунистическая диктатура, осуществившая настоящий геноцид народа, в течение десятков лет физически уничтожавшая носителей культуры (дворянство), духовности (священников), предприимчивости (буржуазию), трудолюбия (состоятельных крестьян), интеллекта (ученых и писателей).

Однако причины всех несчастий, постигших Россию, имеют более глубокие корни. Народ уничтожал религию своими собственными руками, руками своих "иванов, родства не помнящих", а это значит, что его вера была непрочной.

Безбожие поразило российское общество и в первую очередь интеллигенцию еще в течение девятнадцатого века. И революция, и дальнейшие события явились лишь следствием духовного кризиса. Поэтому никакие реформы не смогут привести к успеху, если они не затрагивают главного: духовной основы общества. Такой основой мы видим христианство во всей его культурно-нравственной широте и религиозной глубине.

Сегодня, когда в России только еще возрождается христианство и только еще зарождается демократия,

Россией христианской и Россией демократической.

Мы не были услышаны. Либералы-интеллектуалы, ненадолго получившие власть в стране, занимались строительством новой экономики, правового государства. От духовной сферы они отмежевались. Отчасти из-за недостатка сил, отчасти из-за своей целомудренности: дескать, раз я в Бога не верю, то и заниматься этой проблемой не буду. Дали свободу Церкви, вот пусть она и занимается. При этом закрывали глаза на то, что Церковь после коммунистического насилия сама больна и обессилена, без помощи элиты общества ей не справиться.

Либералы-интеллектуалы были, увы, отравлены безбожием. Ведь предлагали мы им создать в Демвыборе секцию христианской демократии. Именно не фракцию, а секцию, чтобы мы могли хотя бы печатать свои брошюры за счет партии. Ведь политически мы были полными союзниками, при этом наша идеология позволяла расширять аргументацию в направлении Макса Вебера, автора знаменитой книги «Протестантская этика и дух капитализма». Я однажды даже вручил наши предложения лично Гайдару, но ответа так и не дождался. Думал: не до того человеку, не верил слухам, что у него на слово «христианство» аллергия. Но вот прочел фундаментальное «Долгое время» и обнаружил только одно кислое упоминание о Максе Вебере. Значит, слишком глубоким было его непринятие не только Церкви, но и Бога. На бесхитростный вопрос человека из народа «А вы в Бога верите?» он остроумно отвечал «Я – агностик». Это было умнее, чем лужковский ответ на этот же вопрос «Я православный, но в Бога не верю», но в совокупности красочно иллюстрировало гегелевскую мысль «Народ, имеющий плохое понятие о Боге, имеет и плохое государство, плохое правительство, плохие законы».

В 1999-м группа единомышленников сняла небольшой фильм о политической позиции Русской Православной Церкви с моим участием. Там шла речь о набиравшем силу союзе между РПЦ и лужковским «Отечеством». О том, что их роднят имперский пафос, антизападничество, экономический антилиберализм, защита на государственном уровне советских моральных ценностей, да и вообще определенная открытость к идеям национал-патриотов. Используя пафосную риторику – это был фильм-предупреждение. И ведь не удалось показать его по телевидению.

Чем в итоге заполнился вакуум, что выросло на выжженной почве? Во что люди теперь верят? НАРОД ВЕРИТ В НАРОД. Не осознавая, что «народ» это тоже идол, кумир, обладающий к тому же явными пороками.

Никто, кроме нас, говорить такое о народе не осмеливался. Впрочем, спустя пять лет сходную мысль высказал Чубайс: "Да, Владимир Владимирович, это как раз тот случай, когда вы с народом ошибаетесь!" (Накануне Путин демагогически допустил, что он с народом ошибается, когда хочет вернуть советский гимн.) "Ссылки на мнение народа, - продолжил Чубайс, - в данном случае неубедительны. Президент - не главный социолог, его задача - не повторять, что говорят люди, а активно влиять на позицию общества. Истина не устанавливается большинством. Большинство, как мы хорошо знаем по нашей истории, поддерживало и ложь, и несправедливость, и большую кровь". Чья правда выше – правда Путина или правда Чубайса? Кто может быть арбитром? А вот добавь Анатолий Борисович два слова: «Побойтесь Бога, Владимир Владимирович!», и еще неизвестно, чем бы дело кончилось. Это полушутка, но суть-то в этом. В силу своего религиозного невежества Путин совершенно искренне уверен, что глас народа есть глас божий. Что большинство всегда право. И он должен быть таким, каким его хочет видеть народ. Народ не любит умников – и Путин презирает интеллигенцию. Дело не в авторитаризме Путина. Просвещенный авторитаризм был бы очень даже желательным в нашу эпоху больного общества. Путин не стал ПРОСВЕЩЕННЫМ правителем.

Либералы-интеллектуалы, в свою очередь, фетишизировали всеобщие выборы. При этом они закрывают глаза на то, что регулярно проигрывают отнюдь не из-за подтасовок, фальсификаций и административного ресурса, хотя всё это имеет место. Свободные выборы - самое большое наше завоевание - приносили успех духовно-интеллектуальной элите только в начале 90-х годов. Надо признать, что это было связано с пафосом отрицания старой системы. Т.е., это были в сущности своей голосования ПРОТИВ. Не столько против коммунистов, сколько против надоевшей власти. Однако пыл отрицания прошел (что говорит об определенном благополучии), и теперь уже давно, чем дальше, тем больше, избиратель выбирает именно «своих» («наших») – понятных и привычных.

Как выйти из этого тупика, как разорвать этот порочный круг, в котором «каждый народ имеет то правительство, какое заслуживает»? Как встать на следующую ступеньку понимания демократии, когда арифметическое большинство вручает власть продуктивному меньшинству? Первое побуждение – ввести избирательный ценз. Имущественный, образовательный или возрастной. Но это утопия. Остается настраиваться на долгий и тернистый путь просвещения и выращивания гражданского общества. Находить энтузиастов, всячески поддерживать их, привлекать бескорыстных помощников. У нас с этим беда: все хотят быть только первыми (Пошли мне, Господь второго, чтоб вытянул петь со мной – молил Вознесенский. От себя я этот упрек отвергаю: неустанно работал и работаю на Вознесенского, архиепископа Михаила, Чубайса).

Есть простые, технологически ясные идеи, которые уже сейчас могли бы воплощаться. Взять хотя бы старую идею ареопага культуры. Вот представьте, жители некого муниципального образования узнают, что они могут пройти тестовые испытания и после этого имеют шанс вступить в клуб «Знатоки» или, скажем, «Умники и умницы». В качестве теста в числе прочих предлагаются задания из ЕГЭ. Да, да, взрослому человеку предлагается пройти школьный экзамен (интересные результаты получаются!). Толпы у дверей кабинета тестирования не предвидится. Но кое-кто придет. По результатам тестирования образуется клуб из, скажем двенадцати человек. Они приходят в муниципалитет и говорят: «Просим зарегистрировать нас в качестве общественной палаты (экспертного совета) по делам культуры при муниципальном собрании. Мы не собираемся принимать решения, входящие в вашу компетенцию, но претендуем на то, чтобы наше мнение гласно рассматривалось. Мы будем говорить об муниципальных учреждениях культуры, о школах, о газете, о сайте, о праздниках, о соответствующих строках бюджета». Умный мэр сообразит, что от этого предложения невозможно отказаться, лучше попытаться возглавить это движение. Уже на этом этапе распространяем опыт на соседние муниципалитеты, выходим на уровень субъекта федерации, делегируем туда своих лучших людей в качестве представителей. Формируем областной ареопаг культуры, а он уже включает в сферу своих интересов областное телевидение, что наиболее важно. Следующий шаг, само собой – всероссийский ареопаг культуры, сотрудничество с существующей Общественной палатой. И оттуда – воздействие на самый важный объект. Нет, не на президента, не на правительство, не на парламент, а на центральное телевидение. Персонально на Эрнста, Добродеева, Кулистикова, распространителей духовного наркотика, на чьей игле сидит 70% населения России.

Это не утопия. Потому что каждый шаг в этом направлении уже плодотворен.

Ну вот. J А потом ареопаг ознакомится к моим протоучебником[1] и рекомендует Министерству образования рекомендовать его в качестве учебного пособия по обществознанию. Я, конечно, до этого не доживу, но это не так важно.

Вначале было Слово. Он все начнет сначала.

[1] Георгий Трубников

Духовно-нравственная культура + обществознание. Конспект интегрированного курса

Издательство: Росток, 2010 г. Мягкая обложка, 192 стр. ISBN 978-5-94668-074-5

Тираж: 500 экз.