УРОК 17
Идеология будущего - христианская демократия
“Народ,
имеющий плохое понятие
о Боге,
имеет
и плохое государство,
плохое правительство, плохие законы”.
Мы рассмотрели три главные идеологии, точнее, группы идеологий, борьба между которыми велась в течение уже двух последних веков.
Можем ли мы сказать, что какая-то из них окончательно победила или окончательно разрушена? Все они существуют и в настоящее время, следовательно о победе какой-то одной говорить не приходится. Каждая из них в какой-то степени уязвима. Практика применения этих идеологий в политике во всех случаях дает как временные положительные, так и отрицательные результаты. Вместо коммунизма, социализма и национал-социализма получились жесточайшие диктатуры. Патриотизм никогда не проявлялся самостоятельно: патриотами были и фашисты и поздние коммунисты.
Наибольшее право считаться победной идеологией имеет либерализм. "Никакая третья система невозможна. Не может быть несоциалистической система без предпринимательской прибыли или убытка... Люди должны выбирать между капитализмом и социализмом. Они не могут избежать этой дилеммы". – так говорят самые твердые сторонники либерализма. Однако, победив политически, либерализм (и не только у нас) приводит к контрастному противопоставлению богатых и бедных, к социальным взрывам. В Европе в последнее время набрали силу радикальные группировки, регулярно учиняющие беспорядки в тех местах, где собираются сильные мира сего. Они обвиняют капитализм в алчности, в пренебрежении к интересам человечества.
Существует общая
причина уязвимости этих идеологий, и
она находится в духовно-нравственной сфере. Так, коммунистический тоталитаризм
рухнул не только потому, что стала падать производительность труда, а прежде
всего потому. что рассыпалась ложь,
на которой была построена коммунистическая система.
Все упомянутые идеологии объединяет одно: их мораль построена на внерелигиозной основе. Все они либо отрицают Бога, либо оставляют Его в стороне от своих социальных, политических и экономических устремлений. При этом не принимается во внимание, что неудовлетворенная религиозная потребность общества неизбежно приводит к обожествлению вначале самой идеи, затем ее носителя. Возникает идол, возникает новая языческая вера. История человечества полна примерами возникновения и неизбежной гибели идолократий.
И параллельно с этим в истории существует
христианство как религия, как мировоззрение, как нравственная основа идеологии,
за две тысячи лет доказавшее как свою жизнеспособность, так и благотворность
для человечества. Две тысячи лет назад распяли на кресте Человека. Спустя
некоторое время убили одиннадцать из двенадцати его учеников. Через триста
лет идеи, высказанные Иисусом Христом, охватили всю Римскую империю. Сегодня
христианство владеет умами миллиардов людей. Страны, добившиеся наибольших
успехов в создании благоприятных для человека условий - это христианские
страны. Логика подсказывает, что идеологией будущего станет та идеология,
которая уйдет своими корнями именно в христианство.
Какую аргументацию против христианства выдвигают
либералы? Абсолютизируя свободу, они считают недостойным для человека
подчиняться какой-либо, даже Сверхчувственной субстанции. Они говорят: «Внедряя свою идеологию, вы запугиваете
человека наличием некого сверхсущества, которое все контролирует».
На
этот вопрос прекрасно ответил архиепископ Михаил (Мудьюгин):
²Ни о каком запугивании не может быть
речи со времен Христа. Христос
говорил: не бойся, только веруй. Эти слова повторяются в Евангелие множество
раз.
Верующие люди совершают добро и уклоняются от
зла, идя тремя путями. Один путь -
рабский: человек опасается, что он
будет наказан за зло, которое он совершает, поэтому он воздерживается от зла.
Это то, что вы назвали запугиванием. Да, многие люди имеют страх Божий, ну и
слава Богу: это же лучше, чем делать зло, ничего не боясь. Тот же ребенок,
боясь, что его поставят в угол, примерно себя ведет, и кто скажет, что это
плохо?
Второй путь более высокий и более
радостный. Это путь стремления к
получению награды. Это уже путь не
раба, а наемника. Человек творит добро и воздерживается от зла, будучи
убежденным, что Бог его за это наградит, и в будущей жизни он получит вечное
блаженство, вечную радость. Это уже лучше, это гораздо веселее, чем боязнь, что
тебя будут бить, колотить и мучить, да еще вечно.
И, наконец, третий путь, который святые отцы, в
частности Григорий Богослов, считают самым высоким, самым прекрасным, это путь,
свободы от страха и от эгоистического стремления получить награду за свои
усилия. Это путь любви. Любви к Богу как к источнику добра и правды. И отсюда
любовь к окружающим людям как к творениям Божьим. Вот этот путь самый светлый,
самый радостный. Иоанн Златоуст, описывая, что такое любовь, говорит, что любые
другие добродетели достигаются человеком с большим усилием, и воздержание от
нарушения этих добродетелей всегда связано с какими-то страданиями. Скажем,
человек, склонный к обжорству, постится, и это ему трудно, это ему портит
настроение. Воздержание в половой сфере тоже может быть очень тяжело. А вот
любовь - она радостна, она не связана ни с какими тяжелыми, горестными
переживаниями. Она - только свет, только радость.
Путь страха, хотя и тоже верный путь, поскольку
тоже приводит к получению вечного спасения, в этой жизни тяжел, а путь любви
светел. Замечательно сказал св. Антоний Великий: «Я совсем не боюсь Бога, я
просто люблю Его»².
Следующий возникающий вопрос: «Почему в России, поликонфессиональной
стране, именно христианство, а не иные религии должны стать основой идеологии?» Прежде всего потому, что это религия огромного большинства наших
родителей и предков, потому что российская культура имеет в основном христианские истоки. Именно христианское мировоззрение провозгласило
свободу человека как ценность, создало демократию, обеспечило процветание
западного мира. Если в недрах мусульманского мира возникнет аналогичная
идеология, то не будет проблемы их воссоединения.
Кроме того, здесь сразу следует понять, что речь
идет не об идеологи верующих людей.
Будущая идеология объединит людей, разделяющих христианские ценности.
Конечно, именно глубоко и осмысленно верующие христиане усваивают эти ценности
во всей полноте, стимулируемые вероучением. Но недаром христианские ценности
часто называют общечеловеческими, оставляя в стороне вопрос об их
происхождении. В той или иной мере их разделяет, по-видимому, большинство
человечества. Верующие или идущие к вере - это уже не столь важно, когда идет
речь о политической идеологии.
Кому-то может показаться, что западные люди мало напоминают глубоко верующих людей. Да,
они мало напоминают наших православных старушек. Нам слишком долго внушали, что
Запад насквозь атеистичен. Но это не так. Просто их религиозность не бросается
в глаза. Но храмы там по воскресеньям заполнены, практически все крещеные,
изучают религию в школах, браки освящаются Церковью. И самое главное - они не
подвергались тотальной атеистической обработке в течение жизни трех поколений.
У них это в крови - христианская культура, христианская нравственность.
Немецкие христианские демократы, руководимые Конрадом Аденауэром и Людвигом
Эрхардом, не получили бы власти после войны и не сотворили бы “немецкое чудо”,
если бы в немецком народе не было веры, обостренной покаянием.
А ведь и нам, нашему народу, покаяться бы не
мешало. За пассивное соучастие, за равнодушие, за мелкую трусость, за родителей
и дедов, отступивших от веры. Религиозному человеку тут ничего не нужно
объяснять. Но это не должно быть коллективное, официозное покаяние. Покаяние
проходит через душу человека. И главным результатом покаяния должно стать
освобождение от самообольщения, являющегося коренным пороком нашего общества. Лишь
освободившись от приверженности тому общественному строю, который вверг нас в
пучину горя, тому обществу, которое допустило десятки миллионов жертв, мы
сможем встать на достойный и верный путь.
Может быть самое
главное препятствие для зарождения и развития христианско-демократического
движения в России сейчас состоит в том, что в обществе высказываются
многочисленные претензии к Русской Православной Церкви.
Сразу нужно
сказать, что и претензии с одной стороны и неумеренное славословие с другой
одинаково неуместны, в особенности когда идут извне. Прежде чем критиковать
Церковь, нужно осознать, какое насилие она испытала на протяжение семидесяти
лет - от раздувания органами НКВД обновленческого раскола в двадцатых годах,
через физическое уничтожения подавляющего числа священнослужителей в тридцатые
годы, до жесткой кадровой политики в послевоенные годы. Для заживления этих
страшных ран нужно время.
Однако нельзя и совсем
не говорить о состояния Церкви. Все, что случилось в России, начиная с 1917
года, объясняется прежде всего глубочайшим духовным кризисом, потерей народом
веры. Только злонамеренной деятельностью большевиков, чекистов и инородцев
невозможно объяснить широту и глубину произошедших разрушительных процессов.
Сбивали кресты с храмов наши собственные иваны, родства не помнящие. Сравним
нас с Польшей - там религию пронесли
через все оккупации, через все тоталитарные режимы. Нелегкие раздумья о причинах
непрочности веры, проявившейся в начале нашего века, приводят, вслед за такими
философами и историками Церкви, как Сергей Булгаков, к самым истокам: к X веку, к принятию князем Владимиром
христианства.
Приняв христианство от
Византии, русское Православие законсервировало ее традиции, и прежде всего -
отношения с государством.
Статус государственной
религии неизбежно сопряжен с насилием со стороны государства, ставит Церковь в
служебное положение, превращает Церковь в государственное министерство по
религии. Насилие ощущает и человек, когда его принадлежность к церковному
приходу и церковная дисциплина служат гласным подтверждением его
верноподданности государству (немногие помнят, что в царской России каждый
чиновник был обязан ежегодно предоставлять справку о причастии). Эта ситуация
развращающе действует и на священнослужителей, лишая их необходимости бороться
за каждую человеческую душу, заниматься миссионерской деятельностью.
Каждому государству
свойственно стремление к самоидентификации, к независимости, к
противопоставлению себя другим государствам. В Европе эта тенденция в какой-то
степени в разные времена уравновешивалась
стремлением христианской Церкви к единству. В России же ее
обособленность от Европы только содействовала дальнейшему разделению Церквей. В
нарушение евангельских заповедей и вопреки литургическим молитвам о соединении
всех Церквей, в храмах и в церковной литературе проповедовался изоляционизм,
сеялось неприятие европейского христианства, утверждалась исключительность
русского Православия. "Святая Русь", "Третий Рим",
"Народ-богоносец", - все эти
самоназвания есть результат
самообольщения, т.е. имеют ту же природу, что совсем уже фарсовые лозунги типа
"Да здравствует советский народ, строитель коммунизма".
Крайний консерватизм и
самоизоляция как церковная политика во всех сферах православной жизни привели к
укреплению в Православии таких тенденций как обрядоверие, остатки язычества,
суеверия. Веками не меняющееся богослужение становилось все менее понятным
прихожанам, превращаясь в абстрактное театрализованное действо. Пролегла
пропасть между церковной и светской жизнью, религиозная культура народа
слабела. Кризис Православия стал фактом к концу XIX века. Церковь оказалась неспособной
противостоять атеизму революционеров - сокрушителей.
Во многом сказанное
относится и к нашему времени. Вот что писал архиепископ Михаил: «Между тем Церковь в лице своих деятелей
чрезвычайно склонна к несправедливому триумфализму, самоуспокоенности и
зазнайству. Церковь не хочет замечать свои “болячки”. Уверенные в своей
неодолимости как Тела Христова церковные люди легкомысленно распространяют эту
уверенность и на церковную структуру, в которой, кроме Божественного
одухотворения, со всей силой проявляет себя и действует человеческое начало,
подверженное искушениям, грехопадениям и отпадениям. В современных условиях
Церкви надлежит не превозноситься, а учиться смирению и кротости...»
Православие - ветвь христианства, дающее полноту
веры, у него есть мощный потенциал, заложенный Первоисточником. Православие
освободится от временных наслоений и воссоединится с общехристианским потоком.
Необходимость последовательных реформ все более осознается как православным
миром, так и клиром. Формируется православная интеллигенция. Возрождение
христианства естественным образом включит в себя как существующий в народе
образ веры, так и влияние всего христианского мира. Это нелегкий путь, ибо он
проходит через душу каждого человека.
Итак, особенность христианской демократии как
идеологии состоит в том, что она ставит на первое место духовную сферу человека
и общества, решает все конкретные политические, социальные и экономические
проблемы с точки зрения христианской нравственности.
Так,
христианско-демократический взгляд различает три основных подхода к экономике:
1. Социалистический, или государственное регулирование, исходит
из установки, что люди в своем большинстве по природе столь глупы и злы,
что они не только не в состоянии позаботиться о себе и о своих семьях, но и,
если им предоставить для этого свободу, помешают друг другу в достижении этих
целей и навредят друг другу. Разумеется, этот основной постулат никогда не
предается гласности и устанавливается лишь в кругу избранных.
В
отношении же государства система государственного регулирования
предполагает, что государство, напротив, является столь добрым, умным,
всемогущим и щедрым, что ему можно и необходимо для блага всех подданных
доверить абсолютную власть. Для людей, исповедующих государственное
регулирование, характерна вера в то, что государство может предоставлять блага
безвозмездно, т.е. обожествление государства, а точнее - поклонение ему как
идолу.
Но
государство не Бог, а лишь структура человеческого существования, и не может
оказывать материальную помощь, не покрывая ее дополнительными доходами от налогов.
Налоги же, в свою очередь, удорожают продукцию, ведут при искусственном
удержании цен к нерентабельности и к сокращению производства. Поэтому и дефицит
самых разных товаров, очереди, талоны и карточки являются неотъемлемым
атрибутом данной системы. Но у системы государственного регулирования есть и
завоевания; этими завоеваниями являются защита самых слабых, больных, самых
неспособных к деятельности.
2.
Классический либерализм - хозяйственному развитию дается полная свобода. Более
сильный должен пробиться в борьбе за существование, даже за счет слабых.
Государственное вмешательство в экономическую жизнь не должно иметь места.
Система
либерализма исходит из того, что люди настолько умны и добры, что они,
если им предоставить свободу, сами позаботятся о себе и даже возьмут на себя
часть забот о благе других. При этом принцип социального уравнивания отрицается
сторонниками либерализма: они считают, что менее трудолюбивые, менее
приспособленные, менее умные и менее энергичные должны довольствоваться добровольными
пожертвованиями победителей. Разумеется и здесь, как и в государственном
регулировании, столь откровенная установка редко оглашается, предпочитают
говорить не о борьбе за существование, а о честном соревновании.
В
чисто экономическом отношении либерализм всегда побеждает государственное
регулирование.
(Говоря
здесь о либерализме, мы намеренно, для контраста, утрируем и схематизируем его
характеристику. Буквально таким либерализм был, разве что, в девятнадцатом
веке. Современный неолиберализм многое заимствовал из социального рыночного
хозяйства.)
3.
Социальное рыночное хозяйство - это метод социальной политики, который сочетает
в себе принцип свободы на рынке с принципом социального выравнивания.
Социальная
рыночная экономика исходит из того, что, хотя человек по природе добр, но он в
различной степени одарен интеллектуально и в различной мере плох или хорош
морально. Чем глупее и хуже люди одного сообщества или народа, тем больше
требуется мер государственного регулирования, чем они умнее и морально выше,
тем больше свободы нужно предоставить, чтобы была достигнута цель государства -
мир и благосостояние народа.
Социальное рыночное
хозяйство является прежде всего и в значительной степени рыночным хозяйством,
оно представляет собой "третий путь", пролегающий между необузданным
либеральным рыночным капитализмом и тоталитарной административной экономикой,
путь, ведущий к свободному, экономически эффективному, стабильному порядку в
обществе и экономике.
Проиллюстрируем высказанные общие положения несколькими
конкретными примерами решения социальных проблем тремя системами.
Преодоление бедности и нищеты.
С точки зрения либерализма. В этом случае бедность
не преодолевается, скорее она создается самой системой. Из бедности каждый
выбирается как может. Это невозможно сочетать с христианскими заповедями о
добре и справедливости по отношению к бедным.
С точки зрения государственного регулирования.
Путем экспроприации богатых производится принудительное уравнение населения.
Этот метод недостоин человека и неэффективен.
С точки зрения социального рыночного хозяйства.
Пригодными мерами являются прогрессивное налогообложение, подготовка учебных и
рабочих программ, социальное страхование (которое может быть обязательным),
обязательное обучение, субсидии, облегчение условий кредита, стабилизация роста
инфляции, форсированное развитие рынка, содействие в возникновении новых
предприятий, помощь в развитии новых предприятий, государственные проекты
только в крайнем случае (они способствуют инфляционным процессам).
Преодоление инфляции.
Согласно либерализму. С инфляцией вообще не нужно
бороться, поскольку она ускоряет победу самых энергичных и расчетливых.
Согласно государственному регулированию. Здесь
инфляция не считается коренным злом. Цены замораживаются, что постепенно
приводит производство к застою. Оно сохраняется лишь на государственных
предприятиях. Дальнейшие меры - талоны на питание, запрет на ввоз товаров и
т.д.
Согласно социальному рыночному хозяйству. В
качестве пригодных мер рассматривается: увеличение товарного предложения,
поощрение конкуренции, отказ от запретов на ввоз, отказ от осуществления
больших государственных проектов.
Борьба с бегством из деревни.
С точки зрения либерализма. Вообще не ведется
борьба с бегством из деревни.
С точки зрения государственного регулирования.
Людей просто принуждают к сельскохозяйственным работам.
С точки зрения социального рыночного хозяйства.
Здесь стремятся сделать жизнь и труд на земле более выгодными, например, через
сокращение налога и т.п. Поощряется производство при одновременном снижении
цен.
Преодоление жилищной проблемы.
С позиции либерализма. Здесь с жилищной проблемой
вообще не борются, люди предоставлены своей судьбе.
С позиции государственного регулирования.
Государство пытается строить квартиры и таким образом захватить вновь
монопольное положение. Замораживание квартирной платы делает жилищное
строительство и сохранение жилого фонда нерентабельными, что только углубляет
жилищную проблему.
В социальном рыночном хозяйстве. Государство дает
поручительство на предоставление кредитов по льготным процентным ставкам, чтобы
способствовать росту вкладов в строительство. Это соответствует христианским
принципам личной свободы и развития человеческой личности, которая тоже должна
сделать вклад со своей стороны.
Рассматривая приведенные примеры, мы можем
убедиться в том, что социальное рыночное хозяйство не является простым
компромиссом, средним между либерализмом и государственным регулированием.
Скорее это диалектический синтез, иной виток спирали. И понять это можно, если
поставить вопрос об идеологиях рассматриваемых экономических систем, а точнее -
об их теологических основаниях. При этом нужно отдавать себе отчет, что
теологический подход, абсолютно невозможный в нашей стране еще несколько лет
назад, в остальном мире является настолько обычным, само собой разумеющимся,
что на нем не акцентируют внимание ни политики, ни экономисты.
С теологической точки зрения идеологией
государственного регулирования, как уже говорилось, является поклонение
идолу-государству, что в христианстве называется язычеством. Ради идеи сильного
государства, несущего людям всеобщее счастье, ради своего народа человек может
проявить энтузиазм в труде на общее благо, но долго этот стимул служить не
может. Это заканчивается сразу же, как только обнаруживается, что идол –
всего-навсего идол.
Либерализм с его лозунгом полной свободы человека
отрицает любую веру - как в идола, так и в Бога.
Идеологией социального рыночного хозяйства
является христианство. Недаром оно было разработано и практически воплощено
впервые партией христианских демократов Германии (“немецкое чудо”), недаром
было подхвачено всем европейским христианско-демократическим движением. Учение
оказалось практически универсальным, в настоящее время оно одерживает победы и
на латиноамериканском континенте.
Роль христианства в социальном рыночном хозяйстве
многолика. Когда население в своем огромном большинстве исповедует одну веру,
это означает действительное, а не мнимое моральное единство народа. И страх
Божий, и снискание даров Божьих, и высокая любовь к Богу - все это делает людей
честными и милосердными.
У многих, возможно, вызовет только смех тот факт,
что на Западе очень часто люди, достигшие искусства в уклонении от налогов,
каялись затем перед Богом и возвращали долги. Но для этого нужна очень хорошо
укорененная вера.
Многие по неведению полагают, что идеалом,
проповедуемым Церковью, является освобождение от собственности, нищета. Именно
эту мысль проповедуют некоторые
православно-церковные люди. Идеал бедности, хотя и не провозглашен
православной Церковью, часто доминирует в церковной практике. Нужны большие
усилия, чтобы в православии возобладали идеи Святого апостола Павла, который
своими делами подавал пример и призывал своих последователей добросовестным
трудом зарабатывать себе не только на пропитание, но еще и столько, чтобы из
этого они могли сотворить добро другим (см., например, послание Ефесянам 4,28).
В отличие от других
идеологий, христианская демократия имеет ясную позицию по вопросам, касающимся
духовной сферы (культуры, образования). Либерализм ограничивается в этих
вопросах требованием свободы и невмешательства государства в духовную сферу.
Социализм и национал-патриотизм стремятся ограничить элитарную культуру,
запретить «чуждые влияния», установить полный контроль над духовной сферой
общества. Христианская демократия, неизменно отстаивая свободу в духовной
сфере, полагает, что государство, в особенности при незрелом гражданском
обществе, может и должно влиять на культуру и образование, поощряя те институты
гражданского общества, которые благотворно воздействуют общественную мораль.
При этом на конкретную политику государства в области культуры должны влиять не
чиновники, а авторитетные общественные организации.
Христианскую демократию как идеологию несут не
только те партии, которые соответственно называются. Они могут называться (и в
ряде стран называются) консервативными, народными, республиканскими или иначе.
Важно - утверждают ли они демократические ценности и нравственность,
проистекающую из христианской религии.
В России христианская демократия даже в названии
политической группы существовала в России еще в начале века, но заметного следа
ей не удалось оставить. Однако предтечей российской христианской демократии
следует считать религиозную философию С.Булгакова, Н.Бердяева и других авторов
знаменитого сборника «Вехи».
В новейшие времена мысль о создании христианско-демократической партии не могла не возникнуть. Были люди, пострадавшие за веру, искавшие способа защиты прав верующих через политическую деятельность. Была информированная интеллигенция, давно понявшая, что германская христианская демократия - очень достойное движение, раз ее так активно хулит советская пропаганда. Были, конечно, и те, которые просто искали для себя не заполненную еще политическую нишу. В 1989-91 годах заявили о себе и зарегистрировались четыре христианско-демократические партии. Однако к концу десятилетия все эти партии, не сумев объединиться и выработать общую платформу, практически прекратили свою деятельность.
Основной причиной неудачи политической деятельности христианско-демократических групп является неготовность общества к восприятию этой идеологии. Осознанно и прочувствовано разделять идеи христианской демократии может тот, кто внутренне является как христианином, так и демократом. Россия сегодня является не христианской, а скорее атеистической или языческой страной. В России еще не укрепились демократические традиции. Поэтому тем труднее воспринимаются компоненты идеологии, о которой мы говорим – христианство и демократия. Это не означает, однако, что христианская демократия не имеет в России перспектив. Конечно, семьдесят лет выжигания христианства и демократии в одной стране - большой период, но несравним с веками неуклонного распространения христианства и демократии во всем мире.
Идеологии не придумываются, они зреют в общественном сознании
как ответ на внутреннюю потребность. Но, чтобы идеи овладели большинством
общества, необходима как их пропаганда, так и практическая деятельность в
русле этих идей.