Страницы дневника
7 мая 1985 г.
… Что же касается вождей, то просто не успеваешь записывать. Ю.В. Андропов пробыл у власти чуть больше года, успел разоблачить и даже расстрелять нескольких руководителей в ранге министров. Говорят, в него кто-то стрелял. Умер, превратившись в народную легенду. Его преемник К.У. Черненко, представитель брежневской мафии, человек без лица, умер год назад под аплодисменты всего народа. Кажется, эпоха маразматиков кончилась.
Приход к власти Михаила Сергеевича Горбачева встречен с энтузиазмом. Сравнительно молодой, симпатичный, умеющий говорить без бумажки, образованный – всё это вселяет надежды. Как этого хочется всем! Сейчас любой его шаг был бы принят народом. Легковерным, доверчивым нашим народом. И я тоже надеюсь, тоже радуюсь его приходу к власти, хотя трезвые рассуждения приводят к пессимистическим выводам. Не может при нашей системе придти к власти серьезный реформатор.
И все же – из всех возможных это лучшая кандидатура. Будем надеяться…
17 августа 1987 г.
Летом 1885 года написал в ЦК письмо с предложениями по изменению порядка выборов а партийные органы. Механизму выборов я придаю решающее значение. Тогда, в 1985-м был звонок из райкома: «Ваше письмо получено, будет рассмотрено». Далее началось обсуждение Устава (его проект и проект новой программы КПСС были подготовлены еще при Черненко), в прессе были предложения, аналогичные моим, точнее, приближающиеся к моим, но в устав ничего не вошло.
Я сник. Хотя и началась гласность. Теплилась надежда, что Горбачев – хороший тактик, что он пока не всесилен, что ему важно пока разобраться с кадрами ранга секретарей обкомов, обеспечить гласность центральной прессы.
И вот – 27 января 1987 г., январский пленум и впервые разговор о механизме выборов. По части партийных органов Горбачев назвал заслуживающим внимания предложения о выборах первых секретарей тайным голосованием. Это было вторым моим предложением в письме 85-го года!
И я как будто сорвался с низкого старта.
Написал в марте новое письмо в ЦК. Суть: отойти от голосования списком, выбирать членов комитета в низовых организациях (аналог парламентских выборов по округам, Г.Т.-2003). Через месяц звонок из райкома: «Ваши предложения ЦК одобрены, в районе будет проведен эксперимент по вашей системе. Приходите». В райкоме меня встретили радушно, я предложил составить проект положения об эксперименте, они согласились (завотделом Черепанов).
В парткоме НИИЭФА, однако, была на это неприязненная реакция, попытки подкопаться под меня. На всякий случай сходил к директору, членкору В.А. Глухих, рассказал ему о письме. Обстановка вокруг меня, точнее отношение ко мне со стороны парторганов напряженные. Три недели назад был вызван в райком, состоялся разговор о моих предложениях. Они (Попова, Черепанов, Курунов) клевали меня по мелочам, ходили вокруг да около, но резюме такое: мы не имеем права нарушать инструкцию о выборах. От слов «одобрены ЦК, эксперимент) они по существу отмежевываются. Попова сказала: «Я поговорю с инструктором горкома». Всё ясно: они хотят меня как-то приглушить, но в их позиции чувствуется неуверенность.
Пробую записаться на прием к первому секретарю горкома Герасимову. Пока был только разговор в приемной. Поповой я сказал: «Это, может быть, самое большое дело в моей жизни, я пойду до конца».
Одновременно с начала этого года впрягся еще в одно большое дело: восстановление церкви Александра Невского в Усть-Ижоре. Об этом писать не буду: тут останутся документы, дневник группы «Невская битва», публикации в прессе…
6 сентября 1988 г., Вяжище.
Еще год перестройки. Огромное количество событий, информации, меняющихся, как в калейдоскопе.
Осень 1987-го и зима – церковь. Расчистили здание, добились решения Ленгорисполкома. Увы, когда это было уже позади, разросся конфликт с неким Г.М., которого я в свое время привлек к нашей группе. Всё это стоило мне многих нервов, последствия сказываются до сих пор, хотя в этом году он не был ни на одном воскреснике. И вот два дня назад (я пришел на воскресник с Анюткой буквально накануне отъезда в деревню) он появился, чтобы позировать перед телекамерой. И никто из наших ему ничего не сказал! Где вы, дворянские предрассудки чести, где друзья, рука которых не дрогнет разбить сосуд клеветника?
Ну, пожаловался и будет. С церковью всё в порядке, об этом есть публикации в прессе, перед отъездом сдал материал в журнал «Аврора».
Клуб «Перестройка» и «Народный фронт».
С основателями клуба «Перестройка» (П.С. Филиппов, А.Б. Чубайс, Виктор Монахов, Г.Т., 2003г.) я познакомился летом 1987 г. Их на меня вывел проф. В.А. Ядов, с которым я консультировался по поводу своих предложений по выборам в партийные органы. Я участвовал тогда в первой их публичной акции, дискуссии «План или рынок».
Территориальная оторванность и занятость церковью не позволили мне тогда примкнуть к ним активно. Весной с их подачи меня пригласили участвовать в телепередаче «Общественное мнение» (Открытый эфир). После этого я побывал на нескольких мероприятиях клуба «Перестройка» и на вторых ролях участвовал в процессе создания Народного фронта. В клуб я не вступил, хотя препятствий к этому не было бы.
Я решил создать политклуб в НИИЭФА с перспективой превратить его в группу поддержки НФ. Здесь у меня нашелся очень энергичный союзник – Виктор Савиковский. Клуб создан, проведены две дискуссии, сбор подписей под обращением в ЦК по поводу ограничения на подписку периодических изданий. Большая работа (с яростным сопротивлением администрации и парткома) сделана при разработке положения о Совете трудового коллектива. Я внедрился в эту комиссию, так же, как внедрился в комиссию по наказам XIX партийной конференции (тоже эпопея!).
Дважды публично (на уровне институтских собраний) и затем в институтской стенгазеты выразил несогласие с позицией Е.К. Лигачева.
В общем, я
весь в политике, хотя для политического деятеля я слишком эмоционален и уязвим.
И еще меня угнетает тупоумие большинства окружающих. Вот с мужиками из
«Перестройки» мне легко: понимаем друг друга с полуслова. А в НИИЭФА народ уж
больно хорошо устроился: приличная зарплата, приличные социальные условия,
возможность заниматься тем, что интересно или ничем не заниматься. Люди,
которые пришли в свое время за длинным рублем (были времена, когда у нас
средняя зарплата резко отличалась от, скажем, академических учреждений). Я не
могу понять: чего тут больше – тупости или трусости. Есть, конечно, народ:
например, в клуб вступило человек двадцать, но среди них нет ни одного доктора,
да и кандидат я единственный. Духовное
и интеллектуальное состояние народа – это на сегодня главная проблема.
Так что же происходит в стране.
Три прошедшие года – это годы гласности. Планка гласности поднята очень высоко. Главное – говорится, наконец, о системе. Гавриилу Харитоновичу Попову надо памятник поставить: он первый произнес слово СИСТЕМА. Он назвал ее АДМИНИСТРАТИВНОЙ в №4 «Науки и жизни» за 1987 г. Его сразу же стали цитировать все перестройщики, включая Горбачева. И договорились даже до реформы политической системы.
Никто, правда, еще не сказал, что ключом политической системы является механизм выборов. Но в этом вопросе сдвиги есть: постоянно говорится об альтернативных кандидатурах, секретарей парткомов будут теперь выбирать тайным голосованием (увы, на заседании парткома).
А ведь нужна одна единственная формулировка: выборы должны быть а) тайными, б) по каждому мандату в отдельности, в) альтернативными, - и никакими другими.
Так вот о гласности. Она, повторяю, небывалая, хотя, разумеется, не полная. Гласность – заслуга Горбачева. Это джинн из бутылки. Слово – не воробей, слово начинает работать, мысль начинает прорастать.
Всё остальное идет хуже, и это понятно. У Горбачева нет сейчас простого арифметического большинства ни в Политбюро, ни, тем более, в ЦК. Поэтому всё, что он делает лично (защищает редакторов, выступает на встречах с народом) – идет как надо. Все же законопроекты, идущие через ЦК – расплывчаты, путаны, дырявы.
Вот он хотел сделать следующий шаг во время XIX партийной конференции, но конференцию собрал аппарат, вот там и оказалось 200 перестройщиков против 4800 застойщиков.
И это - реальное соотношение сил, если взять всю страну. Все пассивные – застойщики, они не понимают, что страна в кризисе.
А аппарат, естественно, не хочет лишиться власти. Его возглавляет Егор Лигачев. Он выступает весьма откровенно: «Нам запад подсовывает идеи многопартийности. А если к этому добавить рыночную экономику Запада, то что же останется от социализма?»
Вот что я отмочил на диспуте, а впоследствии и в стенгазете: «Это хорошо, что в лице Лигачева объявило о себе консервативное крыло в партии. Теперь я, по крайней мере, если буду иметь такую возможность, проголосую против избрания тов. Немтина первым секретарем райкома, т.к. он проявил себя как сторонник Лигачева». Напечатали. Вот это гласность!
Последние два месяца как-то хуже стало. Егор ездит по стране, заигрывает с «Памятью» (националистическая организация, Г.Т. 2003) – это может дать страшные последствия. Горбачева не слышно, видимо, в отпуске? Ограничили подписку на «Огонек», «Знамя», «Новый мир». Все возмущены, я надеюсь, что Горбачев вернется и добьется отмены ограничения. Юра Нестеров из «Перестройки» сказал мне: «Если так будет продолжаться, нас с тобой через полтора года расстреляют».
На чем основан мой оптимизм? На том, что перестройка – дело не только нашей страны. Мир стал единым организмом – экономически, информационно. Тут начинают действовать какие-то объективные, неопознанные нами законы. Как в биологии – затягивание ран – механизмом для этого снабжен любой организм, в данном случае – весь земной шар.
Конец дневника, в который я записывал что-то время от времени с 1976-го по 1988 г.