Георгий Трубников

КЛИО СТУЧИТСЯ В ДВЕРИ

3. Романовско-советская историография

Остановимся и отвлечемся на этом месте. Лет сорок назад прочел у Арсения Гулыги рассуждения о прогрессе как таковом. Умозрительные оппоненты автора утверждали, что прогресса не существует. О каком прогрессе можно говорить, если ХХ век принес такие войны, такие геноциды? «Все прогрессы реакционны, если рушится человек!» - скандировали актеры театра на Таганке слова Вознесенского. Гулыга, признавая эти доводы, привел свой. Никому в начале XIX века не пришло в голову судить Наполеона за преступные разрушения и убийства, совершенные по его воле в Европе. А в 1945 году начался Нюренбергский судебный процесс, признавший преступным сам факт развязывания войны. Человечество в целом и особенно в развитой своей части становится нравственнее. В этом и есть прогресс. Сегодняшний Европейский суд, как бы он кого-то не возмущал, - прогрессивный институт.

Традиционная наша романовско-советская историография прогрессивным считало всё то, что идет на пользу Российскому государству, СССР. Либеральная (назовем вещи своими именами) историография должна считать прогрессивным всё то, что ведет к освобождению личности, к развитию гражданского общества.

Московия как государство, как империя всегда произрастала исключительно за счет территориальной экспансии насильственным путем. Традиционная историография оправдывала  любое расширение территории государства и всё, что этому способствовало: властную вертикаль, преданное подчинение начальству, мобилизационный характер уклада жизни, бойцовский характер жителя как потенциального солдата. Она насаждала культы беспощадных полководцев и героев, рвущих рубахи на груди. Она осуществляла военно-патриотическое воспитание, сеяло изоляционизм и враждебность к другим странам.

У либеральной историографии противоположные задачи. Она вернет нам имена интеллектуалов, нонкорформистов, просветителей, предпринимателей, во все времена пытавшихся сдвинуть страну на европейский путь развития. Она опишет нашу историю в сопоставлении с историей наших соседей, учитывая не только наши летописи и жития, но и зарубежные источники. Но ей придется пройти труднейший этап диссидентства, когда она будет вынуждена рушить стереотипы и мифы, разоблачать привычных кумиров.

Был ли прогрессивным Петр I? Петр Великий, которого воспел Пушкин и вся последующая литература? Какие могут быть сомнения? Знали мы о его жестокости, даже о садистских проявлениях, о сомнительных моральных принципах, о поступках, неуместных для просвещенного правителя, но всё это мы ему прощаем именно потому, что он был прогрессивным. Посмотреть только на портретную галерею Романовых, и сразу поймешь, при ком произошел крутой поворот России к Европе. Первый безбородый и одетый по-европейски царь. Иностранцев в Россию призвал, Петербург построил. Это ли не либеральная модернизация?

Оказывается, именно что не модернизация. Потому что модернизация есть вектор. И для начала нужно посмотреть, существовал ли этот вектор до Петра. Так вот до Петра, начиная с 1613 года, в России постепенно и уверенно проявлялись ростки европейской цивилизации. В ней становилось всё больше людей, свободных от власти и общины, в ней развивалось городское хозяйство: промышленность, торговля, шло разделение труда, был мощный торговый флот. В конце XVII века наблюдался колоссальный экономический подъем. Существовал Земский собор – высший учредительный и законодательный орган, представляющий самые широкие круги населения. Он собирался 58 раз за XVII век для принятия самых важных решений, и политическая борьба в этом органе была нешуточной. Самое главное: и Алексей Михайлович, и Федор Алексеевич, и Софья Алексеевна с Василием Голицыным поддерживали вектор развития свободы, самоуправления, динамичной рыночной экономики. Армию предполагалось окончательно сделать профессиональной, служилым людям платить жалованье, крепостное право отменить, а рабство запретить.

Что же сделал Петр? Повернул вектор в противоположную сторону. Он был первым тоталитаристом, стремившимся навязать государственные представления каждому человеку лично, установить контроль над каждым. Полная регламентация всех сфер жизни. Все его проекты, зачастую сумасбродные, имели целью милитаризацию страны. Войны были единственной его страстью.

Еще при  чтении в юности романа А.Н. Толстого меня смутило то обстоятельство, что юный Петр получал свое «образование» в Кукуе – немецкой московской слободе с уже устоявшимся благополучным бытом. Это не вязалось с принятым утверждением о том, что иностранцы стали появляться лишь при Петре. Были и иностранцы, были и накатанные дороги в Европу. И была у Петра возможность познакомиться с Европой, и многому он научился в Кукуе и в Голландии. Пить, курить, одеваться… Только главного не понял: христианской сущности Европы.

Что он сделал с Церковью! Ведь упразднение патриаршества, юридическое оформление подчиненности Церкви монарху, запрещение соборов – это не просто административные реформы, это вторжение в сферу вероучения, поражение жизненно важных органов. Церковь ведь в сущности так и не оправилась.

Что же касается Петербурга, то любовь к городу мешает нам быть объективными, хотя вопросы не исчезают. Вот совсем свежий. Обсуждая  планы сооружения в устье Охты небоскреба, общественность обнаружила, что ровно на этом месте сейчас идут археологические раскопки. Их результаты можно назвать сенсационными, хотя они лишь подтверждают известные за рубежом сведения, что на этом месте был шведский город Ниен и крепость Ниеншанц при нем. В городе было около пятисот домов, многие из них каменные, церковь, ратуша, больница, кирпичные заводы. Не «приют убогого чухонца», а нормальный европейский город, варварски разрушенный Петром до снования.

И так во всем. На 20% сократилось, согласно некоторым источникам, население России при Петре.

Спасибо Михаилу Шемякину за его скульптуру, установленную в Петропавловской крепости. Микроцефал производит сильное впечатление по контрасту с произведением Фальконе. Петербургские монументы еще долго будут вызывать наивные вопросы…

1. Александр Батыевич Невский

    2. Новгородцы и московиты

    3. Романовско-советская историография

    4. Кто старший брат - Москва или Киев?

    5. Православие или христианство?

    6. История, «та самая, которая ни слова, ни полслова не соврет»

Оглавление сборника